Очерк истории Православия в Литве
Христианство в языческую Литву пришло извне. В 988 году, как известно, крестилась, т.е. приняла христианство, соседка Литвы Киевская Русь. Крещение Руси не означало, конечно, что вся Древняя Русь в одночасье стала христианской, но именно с этого момента началось интенсивное распространение христианства в пределах страны, и вскоре большая часть древнерусских земель озарилась светом Христова учения. В литовских землях ситуация была несколько иная. Языческие традиции были более развиты и стойки, поэтому язычество оказало здесь значительное сопротивление христианству.
Кроме того, ко времени проникновения христианства в литовские пределы произошло печально известное разделение Церкви на православную и католическую, а вместе с разделением стало появляться и соперничество. Исторически сложилось так, что христианство в Литву шло именно из этих уже соперничающих христианских Церквей — из православной Древней Руси и из католической Польши и Ливонии. Все это и предопределило развитие и дальнейшую судьбу Православия в Литве.
По свидетельству известного историка Г.Я. Киприяновича, который ссылается на летописи епископа Петра Камеранского, православная христианская вера была занесена в Литву уже в XI столетии. Известно, что русские князья с тех незапамятных времен предпринимали походы вглубь литовских земель и строили там для собирания дани различные укрепления. И наоборот — литовские дружины неоднократно совершали набеги на русские земли. По словам профессора истории М.О. Кояловского, «задолго до татарского нашествия литвины сближались с белорусами и проходили в восточную Россию через их страну, как свои люди».
Таким образом, в те далекие времена имелись постоянные военные, торговые и бытовые контакты языческой Литвы и православной Руси, что и способствовало проникновению и распространению Православия в литовских землях.
До XIII века Литва была раздроблена на отдельные земли, управляемые князьями, нередко враждовавшими друг с другом. Этой раздробленностью литовских князей воспользовались немецкие и тевтонские рыцари, подчинившие своей власти большую часть литовских земель. В этой ситуации земли, оставшиеся свободными, поспешили объединиться в единое государство, чтобы совместными усилиями отстоять свою независимость. Основателем объединенного Литовского государства, первым королем Литвы стал великий князь Миндаугас (Миндовг). Миндаугас был могущественным правителем. Русские же земли в то время находились под татаро-монгольским игом (или под угрозой завоевания) и кроме того были ослаблены междоусобицами, поэтому дружинам Миндаугаса не стоило большого труда подчинить Литве соседние восточные земли. На этих землях проживало славянское население, уже давно принявшее Православие. В покоренных городах были многочисленные православные храмы и свои епископы. Это обстоятельство способствовало знакомству с Православием и его распространению в Литовском государстве. Сам великий князь Миндаугас, как свидетельствует Гусынская летопись, в 1246 году принял православие. Правда, сделано это было скорее по расчету, чем по зову сердца. Оно потребовалось великому князю для того, чтобы сблизиться с русскими князьями и найти в их лице союзников в борьбе с Тевтонским орденом, который надвигался на Литву с запада. Потом, когда возникла необходимость сблизиться с орденом, Миндаугас принял католичество, оставаясь, при всем этом, привязанным к язычеству.
Сын Миндаугаса Вайшвилкас (Войшелк) в молодости прославился своей жестокостью. Но затем в его жизни произошел коренной поворот: познакомившись в православном городе Холме с игуменом Григорием, Вайшвилкас стал христианином. Новая вера вскоре превратила сурового язычника в смиренного монаха — крестившись, Вайшвилкас, принял затем монашеский постриг и даже посетил Афон. Вернувшись на родину, он в 1261 году основал в Лавришево,[1] на берегах реки Неман, монастырь, где и стал проводить строго аскетическую жизнь. Обстоятельства в стране требовали, однако, чтобы в период с 1264 по 1267 год этот православный монах покинул Лавришевский монастырь и занял великокняжеский престол, став великим князем Литовским.
После Вайшвилкаса Литовским государством правили: Шварна — сын Галицкого князя Даниила, усыновленного Войшелком, который способствовал распространению христианства в Литве; Тройден — суровый язычник, преследовавший христиан; Римунд — сын Тройдена, не только принявший православие, но и монашеский постриг с именем Елисей. Он подвизался в упомянутом уже Лавришевском монастыре под Новогрудком и воздвиг там православный храм Вознесения Господня.[2]
При великом князе Гядиминасе (1316 — 1341), после присоединения к Литве значительной части белорусских и украинских земель, Литва стала называться «Великим княжеством Литовским, Жмудским и Русским», а сам князь — «князем Литвы и многих русских земель». Русское население, исповедавшее православие, составило две трети этого княжества. Сам Гядиминас в течение всей своей жизни оставался язычником, но, не желая раздражать своих многочисленных подвластных, проявлял полную терпимость к православию, разрешал строить и украшать православные храмы в своих владениях, дозволял креститься своим сыновьям, выдавал своих дочерей замуж за русских князей и сам во втором и третьем браке был женат на русских княжнах Ольге и Еве.
Вообще следует отметить, что в те времена брачные союзы литовских князей с русскими православными княжнами не являлись чем-то необычным, равно как и русских князей с литовскими княжнами. И очень часто такие брачные союзы были связаны с переходом из язычества в православную веру. Подсчитано, что русских княжен, выданных замуж за литовских князей, было 16, и 15 литовских княжен вышли замуж за русских православных князей. Всего же в Литве было 56 православных князей. Великий князь Альгирдас (1345 — 1377), будучи достойным преемником своего великого князя Гядиминаса, еще больше расширил пределы Великого княжества Литовского, создав тем самым еще большие возможности для контактов неправославных литовцев с православным населением присоединенных территорий. Следствием таких контактов было все большее распространение Православия в Литве. Сам Альгирдас, родившийся от русской матери, еще до того, как стать великим князем, вступил в брак с витебской княжной Марией Ярославной и переехал на постоянное местожительство в Витебск. Есть предположение, что «живя в Витебске, Ольгерд принял там святое Крещение с именем Александр». Здесь он в полной мере овладел русским языком, усвоил русские понятия и привычки. Возвратившись затем в Вильну и сделавшись великим князем Литовским, Альгирдас все так же благосклонно относился к христианству и к русской народности. При нем в столичном граде, заботами его супруги Марии Ярославны, был построен православный храм святой Параскевы-Пятницы, в котором Мария после смерти была погребена.
Вскоре после смерти Марии Ярославны, которая при жизни была «великою защитницею христиан русской веры», Альгирдас вынужден был уступить настоянию языческих жрецов и предал смерти своих придворных Нежило, Кумеца и Круглеца, крестившихся в православную христианскую веру с именами Антоний, Иоанн и Евстафий, и отказавшихся, в силу своих христианских убеждений, совершать жертвоприношение «священному» огню. Придворные язычники и жрецы, видя в укрепляющемся христианстве угрозу своим верованиям и своему положению при дворе, потребовали у великого князя или вразумить отступников, или сурово наказать, с тем, чтобы «дурной» пример не был заразителен для других. Но ни темное заключение, ни увещевания самого князя, ни жестокие мучения не сломили стойкости исповедников Христовой веры, и тогда Альгирдас вынужден был принести их в жертву, чтобы не настроить против себя так называемую «старую Литву». Антоний, Иоанн и Евстафий были повешены.
Казнь состоялась в 1347 году в дубовой роще, находившейся в южной части города, там, где сейчас расположен собор бывшего Троицкого монастыря. В силу данного обстоятельства это место мученической кончины исповедников православной веры очень дорого и современным православным жителям нашего города.
Жестокая казнь Антония, Иоанна и Евстафия не только не остановила обращения язычников в православную веру, но даже способствовала ему, ибо стойкость и мужество мучеников за веру сделали ее еще более притягательной. Более того, мученическая кончина исповедников веры Христовой ввела их в сонм святых Православной Церкви, а нетленные их останки стали предметом благоговейного почитания для последующих поколений.
Канонизация (причисление к лику святых) литовских мучеников совершилась в Константинополе по инициативе патриарха Филофея в период между 1354 и 1374 гг., при Киевском митрополите Алексие. Это очень редкий, а может быть и беспрецедентный, случай в истории Церкви, когда столь скоро после кончины мученики, ввиду чудотворений, исходящих от их цельбоносных останков и глубокого их почитания, были причислены к лику святых. Нетленные мощи святых в настоящее время почивают в храме Свято-Духова монастыря, привлекая и в наше время многочисленных богомольцев, прибывающих из разных мест, чтобы выразить свое благоговение к святыне и вознести здесь свои молитвы с верой и упованием на небесное предстательство святых мучеников. Как уже отмечалось выше, великий князь Альгирдас относился к православным весьма благосклонно; случай с Антонием, Иоанном и Евстафием, несомненно, был исключением, вызванным особыми обстоятельствами. В целом же во время его правления православная вера в литовских землях заметно расширилась и укрепилась. В столичном городе было воздвигнуто несколько православных храмов; большим почитанием среди литовского населения пользовались православные святые — Антоний, Иоанн и Евстафий, Кирилл Туровский, преподобная Ефросиния Полоцкая, литовская княжна Евпраксия Псковская и др.
В 1397 году великий магистр Кондрат Юнгинген перед всем европейским двором свидетельствовал, что в Литве незаметно успеха латинства, литовцы больше обращаются в русскую веру. Вот как объясняет такое положение польский историк Литвы Юзеф Ярошевич: «Известно, — пишет он, — как мало отвечало своим целям вооруженное миссионерство крестоносцев. Силой навязанная религия, а вместе с ней чужое господство, не ослабили язычество литовцев, наоборот, придали ему больше силы и упорства в сопротивлении. Напротив, слова Евангелия, распространявшиеся мирным путем, находили более легкий доступ. Русь первая стала направлять в Литву проповедников учения Христова, проникнутых таким духом. И в самом деле, христианство восточного исповедания с самого начала делало здесь значительные успехи». Для Православия обстоятельства полностью изменились в худшую сторону при сыне и преемнике Альгирдаса Ягайле (1377 — 1392). Будучи с детства православным, но стремясь получить руку польской королевы Ядвиги и корону польского королевства, он, изменив православию, принял католичество и, вступив в 1386 году в брак с Ядвигой, обязался ввести среди своих подданных католическую веру. Именно при короле Ягайле в литовскую государственную, общественную и церковную жизнь, медленно, но все шире, начинают проникать католические начала. В 1387 году в Вильнюсе было объявлено о крещении Литвы, разумеется в католическую веру, и с этого времени Католичество стало государственной религией. Приверженцев Православия стали склонять к принятию Католичества путем ограничительных мер и лишения многих прав.
Во время правления великого князя Витаутаса (1392 — 1430), в связи с оформлением в 1413 году в Городле предполагаемой унии Великого княжества Литовского с Польшей, была предпринята попытка к соединению Православной церкви с Католической посредством унии. Московская митрополия в то время, равно как и Литовско-Русская особая митрополия, учрежденная еще при Альгирдасе, находилась в церковной юрисдикции Константинопольского Патриархата. Литовско-Русская митрополия управлялась Киевским митрополитом Киприаном, который после смерти Московского митрополита Алексия был перемещен в Москву, и под его управлением оказались обе митрополии. Князь Витаутас, не желая видеть своих подданных в какой-либо зависимости от Москвы, с которой находился в недружественных отношениях, настоял, чтобы был избран и поставлен отдельный митрополит в его владениях. Им в 1416 году стал Григорий Цамблак. Далее, ориентируясь на Горольдскую унию, великий князь Витаутас решил достичь и вероисповедного единства, чему, по его мнению, могла бы послужить созданная по образцу государственной, уния Православной церкви с Католической. Однако, вызванный на Констанцский собор Римско-католической церкви, митрополит Григорий не согласился на такую унию, и первая попытка ее введения окончилась неудачей.
При преемнике Витаутаса Швитригайле (1430 — 1432) положение православных вновь улучшилось, но это было кратковременное облегчение, так как вскоре против князя был организован заговор, и он лишился правления. Характерно, что заговорщики вменяли ему в вину распространение православия.
В 1432 году при помощи Польши Великим князем Литовским стал Жигимантас (Сигизмунд) Кястутович. Его политическая ориентация на католическую Польшу не замедлила сказаться и на положении Православной церкви в Литве. Особенно печальные для Православия времена наступили после Люблинского сейма 1569 года, когда Литва и Польша объединились в одно государство. Вновь, как и после Горольдской унии, стал подниматься вопрос о церковном объединении, или унии. Уния была провозглашена на соборе в Бресте в 1596 году. Но после провозглашения унии ее надлежало ввести и распространить в среде православных. А это было делом более трудным, чем найти несколько епископов, согласных подписать унию. Пришлось то и дело прибегать к силовым, административным мерам, ибо православный народ унию не хотел принимать.
Еще на Брестском соборе представители Православия организовали контрсобор, на котором единогласно и торжественно отвергли унию с Римом и дали обет твердо и ревностно защищать свою веру. Эта борьба за чистоту своей веры продолжалась почти 250 лет. Лучшие представители православного духовенства и мещан не щадили при этом ни своего достояния, ни своих сил, ни даже своей жизни. Особенно успешное сопротивление оказывали объединения, именуемые братствами. Деятельность братств заключалась в том, что они скрепляли и сплачивали православных, благоустраивали храмы, занимались просветительской деятельностью, изданием книг, благотворительностью. Прочную опору имела Православная церковь в монастырях. Особое место здесь занимает Свято-Духов монастырь, который воистину был оплотом Православия в то трудное для нашей церкви время. Достаточно сказать, что в Вильнюсе, после насильственного обращения православных церквей в униатские, храм Свято-Духова монастыря оставался единственным православным храмом во всем городе. При монастыре действовало, и весьма плодотворно, Виленское Свято-Духовское братство, возникшее на базе вытесненного униатами из Троицкого монастыря церковного братства Святой Троицы. Другие, менее значительные православные монастыри нередко отдавали себя под надзор и руководство Свято-Духова монастыря и перенимали его порядки.
Хотя со временем Уния и получила известное распространение, но популярности и авторитета, несмотря на все усилия, не снискала. Униаты существовали презираемые как православными, так и, довольно часто, католиками. Их вера, как впрочем и православная, считалась холопской верой: дворянство и шляхта, изменяя православию, стыдились Унии и старались переходить в т.н. «панскую» веру — Католичество. Само правительство тоже не очень ценило Унию: сенаторских мест униатская иерархия, несмотря на все обещания, так и не получила и, по сравнению с католической иерархией, постоянно оставалась в обидном, приниженном положении. Уния нужна была правительству не сама по себе, а лишь в качестве переходной ступени для обращения православных в Католичество. Многие православные, став униатами не по убеждению, а по принуждению, хранили в глубине души привязанность к вере отцов и были готовы при первой же возможности вернуться к ней. Попытки возвращения в лоно Православия предпринимались неоднократно, но окончательный уход из Унии был осуществлен лишь в 1839 году, когда изменилась политическая ситуация и в Православие возвратилось более полутора миллионов униатов.
Инициатором воссоединения униатов с Православной церковью был выходец из среды самих униатов, знаменитый Иосиф Семашко. Он и его ближайшие помощники епископы Антоний Зубко и Василий Лужинский созвали 12 февраля (старого стиля) 1839 года в Неделю торжества Православия в Полоцке собор униатских архиереев и высшего духовенства, на котором составили торжественный Акт о присоединении Униатской церкви к Православной и прошение на имя императора с приложением 1305 подписей. Радость воссоединения выразилась торжественными Богослужениями во многих городах и селах. В память этого знаменательного события была отчеканена специальная медаль с надписью: «Отторженные насилием (1596) воссоединены любовью (1839)». Иосиф Семашко занимал Литовскую кафедру с 1833 года и почил в сане митрополита в 1867 году. Его останки покоятся под ракой с мощами святых Литовских мучеников в им же устроенном пещерном храме Свято-Духова монастыря.
Обозревая историю Православия в Литве с момента возникновения и упразднения Унии, не трудно убедиться, что Православие имеет здесь очень древние исторические корни, и в своем прошлом было довольно широко распространено в литовских землях. Очевидно и то, что оно не навязывалось насильственным, административным путем, а пленяло сердца воплощением в жизнь света Христова учения. В этом — его сила и слабость. Времена Унии прекрасно иллюстрируют это: перед силовым напором не выдержало, в количественном отношении многое потеряло, но веру свою все же соблюло, несмотря на 250-летнее испытание, и при первой же возможности возродилось.
Нынешняя православная епархия в Литве продолжает испытанную веками традицию православного свидетельства и видит свою миссию в том, чтобы хранить в чистоте и святости свою веру, учить добру и любви, сеять мир и тишину в сердцах людей и вести их ко спасению. На принципах братской любви мы стремимся создать и наши отношения с другими христианскими церквями, в частности с Римско-католической церковью Литвы. Не на путях искусственной унии надлежит нам искать заповеданного Христом единства, а в союзе мира и любви. Находить и хранить общее наследие, а не акцентироваться на том, что разделяет — вот путь, которым все мы должны идти сегодня.
[1] Есть сведения, что этот монастырь основал преподобный Елисей Лавришевский; и упоминания о монастрыре есть с 1225 г.
[2] По другим данным преп.Елисей Лавришевский, сын Тройдена, был вообще современникам Миндаугаса, а Вайшвилкас был насельником в его монастыре в Лавришеве.